Мифы Древнего Рима. Золотой осел [сборник 2016, худ. А. Лебедев] - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

Вдруг из ближайшей пещеры высунулась лохматая голова громадной медведицы. Шум потревожил ее, всполошил медвежат, и эта дикая мамаша готова была растерзать непрошеных пришельцев. Услышав рычание медведицы, мальчишка проворней белки взлетел на дерево. А медведица уже выбиралась наружу. Луций в ужасе присел на задние ноги, рванулся и, оборвав веревку, ринулся вниз с кручи. Он бежал, падал, катился, обдирая шкуру, натыкался на валуны, ломился сквозь колючие кусты. Оказавшись наконец под горой, обезумевший от страха Луций не остановился, а во всю прыть понесся по лугу к небольшой рощице.

В тени куста сидел оборванный бродяга в стоптанных сандалиях. Перед ним на траве был разложен немудрящий завтрак — круг козьего сыра, кожаная фляга с вином и несколько сухих лепешек. Заметив беспризорного осла, оборванец поймал его, проворно вскочил на спину и, понукая палкой, погнал к дороге. Луций и не думал упираться. Он рад был убежать подальше от страшной медведицы, жестокого мальчишки и хозяйки-мучительницы и даже прибавил шагу.

Дорога пересекла каменистую равнину, пробежала по краю ячменного поля, и теперь по сторонам тянулась вереница мелких огородов. Луций уже не несся во весь опор, а, усталый, еле волочил ноги. Привыкший за свой недолгий ослиный век к побоям, он не обращал внимания на удары палкой и понукания своего седока. Вскоре они въехали в шумный, многолюдный город. Луций совсем обессилел и остановился. Бродяжка соскочил на землю и потащил упирающегося осла за повод.

— Давай-давай, хилая скотинка, — приговаривал он. — Дотяни до базара. Там отдохнешь.

Базар оглушил Луция. Люди передвигались толпами, шумели, ругались, торговались. Бродяга со своим ослом протиснулся к лошадиному ряду и вдруг заорал, перекрывая гул толпы:

— Продаю осла целиком, вместе с ушами и хвостом! Поклажу носит, корму не просит!

Редкие покупатели останавливались, грубо лезли Луцию в рот, желая узнать возраст осла по зубам, щупали ноги, пошлепывали по бокам и, покачивая головами, отходили. Наконец к ним приблизился странный неопрятный старик, плешивый, но со спадающими на спину седыми сальными прядями. Он сходу принялся азартно торговаться, и бродяга, который рад был хоть что-то заработать, уступил ему осла всего за семнадцать денариев.

Так Луций попал к мошенникам, которые под видом жрецов бродили по городам и селениям, собирая милостыню и пожертвования на храм Матери Богов. Всю собранную за день добычу эти пьяницы и воры, обманывавшие доверчивых простофиль, к вечеру прогуливали и пропивали в шумной компании.

Уже на следующее утро, взвалив на осла закутанную в шелковый покров тяжелую статую богини, вся шайка выступила из города. В пестрых одеждах, с безобразно размалеванными лицами, кривляясь и приплясывая под дребезжание бубнов, пронзительные звуки флейт и звон медных тарелок, они ворвались в первый же городок. Миновав убогие хижины, шумная процессия остановилась перед оградой богатого дома. Они огласили воздух нестройными воплями и закружились в бешеном священном танце. Выглянул из дома зажиточный его хозяин. Плешивый предводитель шайки, которого сообщники звали Филеб, тут же сорвал с водруженной на осла богини покрывало и завыл:

— Служители священного храма и прорицатели явились к тебе, о господин! Прикажи, и мы предскажем судьбу тебе, чадам твоим и домочадцам, оградим цветущие посевы от града и засухи, дом — от пожара и пагубы, имение твое — от разорения.

У мошенников было всего одно прорицание, которое они ловко приспосабливали на все случаи жизни:

На призывы плешивого Филеба собрался народ. Всем хотелось узнать свою судьбу.

Один отправлялся торговать в дальние края, и ему втолковывали, что в упряжке у него будут быстрые кони, а торговля выйдет урожайной.

Девушке сулили жениха, с которым станет она ходить в одной упряжке до скончания века, а детей за свой век нарожают они, что урожайное поле осенью.

Парню, записавшемуся в солдаты, обещали бычью силу и богатую добычу.

И сыпались, сыпались в их кожаные кошели серебряные денарии. И каждую ночь напролет, устроив привал в уединенном местечке, шумно пировали мошенники. А утром начиналось все сначала. Луций тащился по изрытой канавами пустоши, шлепал по грязи, погружался по самое брюхо в зловонную болотную жижу, таская на спине не только тяжелую статую, но и нередко самого плешивого предводителя шайки. Хозяева и не думали кормить осла, и он на ходу ухватывал пучок травы или, обдирая губы, рвал сухие листочки с колючих кустов. Бедняга сбил в кровь копыта, отощал и уже не помнил ни о каких розах. Счастлив он был, когда под ногами стелилась ровная дорога, а привал устраивался на зеленой лужайке со свежей, сочной травкой.

Однажды мошенники под видом странствующих монахов попросились на ночевку во дворе храма. Луция привязали к ограде, а сами под покровом темноты забрались в алтарь. Не успел Луций сомкнуть глаз, как его уже вытолкали за ограду, взвалили на спину большой мешок и заставили бежать во весь опор, понукая пинками и злым шипением вполголоса.

Утренний туман приятно холодил натруженную спину, врачевал израненные ноги. Луций бездумно трусил по дороге, а мошенники радостно гомонили:

— Славно мы потрудились этой ночью!.. Да уж, кое-чего они теперь не досчитаются!.. Ха-ха-ха!.. Молодчина Филеб! Здорово придумал!..

Вдруг позади послышался дробный стук копыт и раздались грозные выкрики. Веселья у мошенников поубавилось. Их нагонял отряд всадников, вооруженных дротиками. Солдаты, придержав своих разгоряченных скакунов, окружили шайку. Капитан отряда сорвал со спины осла мешок, запустил туда руку и под угрожающий ропот остальных солдат вытащил большую золотую чашу.

— Вот она, золотая храмовая чаша! Вы не богомольцы, а гнусные воры и святотатцы! — вскричал капитан.

Мошенников хорошенько поколотили, надели на них ручные кандалы и, осыпая угрозами, потащили в тюрьму. Золотую чашу вернули в храм, а статую богини, которую возил Луций, поместили в храмовую сокровищницу как пожертвование. Осла забрал себе капитан и, долго не раздумывая, продал за гроши бедному огороднику.

Никогда еще Луций, выросший в богатом доме, не видел такой нищеты. Огородник жил в сплетенном из ивовых прутьев шалаше, скорее похожем на корзину, чем на человеческое жилище. Для Луция не было устроено никакого укрытия, и он мерз ночами под открытым небом. Зато ели они с хозяином одну и ту же скудную пищу. Огородник